Медицинские стихи — 1 :: доктор Цитрамончик

Стихи

про медиков и медицину

Виктор Иванов — Спасибо вам за чуткость и заботу

Спасибо вам за чуткость и заботу,
За вашу беспокойную и нужную работу.
Душевность ваша нам передается,
Спасибо вам, что сердце наше бьётся.
На боль всегда откликнитесь,
Детально во все вникните,
Подход найдете к каждому,
Осмотрите, проверите
И делу очень важному
Сердца свои доверите.
Спасибо ва огромное,
Вы в жизни очень скромные,
Здоровья вам и счастья
И никогда не знать ненастья.

Сергей Обрадович — Мне врач твердит

Мне врач твердит: — Поберегите сердце,-
И жить и чувствовать спешит оно;
Всходите медленнее на высоты,-
На высоту не всем взойти дано…

Чудак старик. Мне сердце не подвластно.
Я от друзей отстану ль по труду?
На много лет меня моложе сердце,-
В бой позовет, и я в огонь пойду.

Так пусть в строю, не нарушая строя,
Оно ведет меня в краю родном,
Печалясь, радуясь и не старея,
Всю жизнь мою вместив в себе одном.

Петр Давыдов — Доктору-мужчине

Как незаметно пролетело время –
Совсем недавно сессия была.
Порою мы, самим себе, не веря,
Решали очень сложные дела.
Теперь ты доктор с многолетним стажем,
Хоть выглядишь совсем не п о годам.
И я признаюсь откровенно – даже
Я тридцати пяти тебе не дам!

За пациента каждого в ответе
Повсюду ты летаешь, как стрела.
Ну, как ты успеваешь все на свете?
Жена — детишек чудных родила?
Как многим доброта твоя знакома
И легче всем становится с тобой.
Тебя всегда ждут с нетерпеньем дома,
И на прием приходят, как домой.

Внимательность твою оценит каждый!
И повезло когда-то очень нам.
Кто на прием к тебе пришел однажды,
Уже к другим не хочет докторам.
Ты выглядишь и стильно, и красиво –
Иначе просто выглядеть нельзя.
Прими любовь и вечное «Спасибо» —
За каждого болеешь ты не зря.

Петр Давыдов — Для доктора-женщины

доктору Риве Шадур

Как незаметно пролетело время –
Недавно ты студенткою была.
Порою ты, самой себе, не веря,
Решала очень сложные дела.
Теперь ты доктор с многолетним стажем,
Хоть выглядишь совсем не по годам.
И я признаюсь откровенно – даже
Я тридцати пяти тебе не дам!

За пациента каждого в ответе
Повсюду ты летаешь, как стрела.
Ну, как ты успеваешь все на свете?
И трех детишек чудных родила?
Как многим доброта твоя знакома
И легче всем становится с тобой.
Тебя всегда ждут с нетерпеньем дома,
И на прием приходят, как домой.

Внимательность твою оценит каждый!
И повезло когда-то очень нам.
Кто на прием к тебе пришел однажды,
Уже к другим не хочет докторам.
Ты выглядишь и стильно, и красиво –
Иначе просто выглядеть нельзя.
Прими любовь и вечное «Спасибо» —
За каждого болеешь ты не зря.

Владимир Высоцкий — Общаюсь с тишиной я

Общаюсь с тишиной я,
Боюсь глаза поднять,
Про самое смешное
Стараюсь вспоминать,

Врачи чуть-чуть поахали:
«Как? Залпом? Восемьсот?»
От смеха ли, от страха ли
Всего меня трясёт.

Теперь я — капля в море,
Я — кадр в немом кино,
И двери на запоре,
А всё-таки — смешно.

Воспоминанья кружатся,
Как комариный рой,
А мне смешно до ужаса,
Но ужас мой — смешной.

Виденья всё теснее,
Страшат величиной:
То с нею я, то — с нею…
Смешно! Иначе — ной.

Не сплю — здоровье бычее, —
Витаю там и тут,
Смеюсь до неприличия
И жду — сейчас войдут.

Халат закончил опись
И взвился — бел, крылат.
«Да что же вы смеётесь?» —
Спросил меня халат.

Но ухмыляюсь грязно я
И — с маху на кровать:
«Природа смеха — разная,
Мою вам не понять.

Жизнь — алфавит, я — где-то
Уже в «це», «че», «ша», «ще»,
Уйду я в это лето
В малиновом плаще.

Попридержусь рукою я
Чуть-чуть за букву «я»,
В конце побеспокою я,» —
Сжимаю руку я.

Со мной смеются складки
В малиновом плаще.
С покойных взятки гладки…
«Смеялся я — вообще!

Смешно мне в голом виде лить
На голого ушат,
А если вы обиделись,
То я не виноват.»

Палата — не помеха,
Похмелье — ерунда!
И было мне до смеха
Везде, на всё, всегда.

Часы тихонько тикали,
Сюсюкали: сю-сю…
Вы втихаря хихикали,
А я давно — вовсю.

Владимир Высоцкий — Вот в плащах, подобных плащ-палаткам

Вот в плащах, подобных плащ-палаткам —
Кто решил такое надевать?! —
Чтоб не стать останками остаткам,
Люди начинают колдовать.

Девушка — под поезд: всё бывает,
Тут уж истери не истери…
И реаниматор причитает:
«Милая, хорошая, умри!

Что ты будешь делать, век больная,
Если б даже я чего и смог?
И нужна ли ты кому такая —
Без всего и без обеих ног?»

Выглядел он жутко и космато,
Он старался за неё дышать.
Потому что врач — реаниматор,
Это значит: должен оживлять.

Мне не спится и не может спаться:
Не затем, что в мире столько бед,
Просто очень трудно оклематься,
Трудно, так сказать, реаниматься,
Чтоб писать поэмы, а не бред.

Я — из хирургических отсеков,
Из полузабытых катакомб,
Там, где оживляют человеков,
Если вы слыхали о таком.

Нет подобных боен и в корриде —
Фору дам, да даже сотню фор,
Только постарайтесь в странном виде
Не ходить на красный светофор.

Владимир Высоцкий — Я сказал врачу: «Я за все плачу!»

Я сказал врачу: «Я за все плачу!»
За грехи свои, за распущенность.
Уколи меня, — я сказал врачу, —
Утоли за всё, что пропущено.

Пусть другие пьют в семь раз пуще нас.
Им и карты все. Мой же кончен бал.
Наказали бы меня за распущенность
И уважили этим очень бы.

Хоть вяжите меня — не заспорю я.
Я и буйствовать могу — полезно нам.
Набухай, моей болезни история,
Состоянием моим, болезненным!

Мне колют два месяца кряду —
Благо, зрячие.
А рядом гуляют по саду
Белогорячие.

Владимир Высоцкий — Тот, кто раньше с нею был

В тот вечер я не пил, не пел —
Я на неё вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети.
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, —
Он мне грубил, он мне грозил.
А я всё помню — я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: «Не спеши!»
Она сказала: «Не спеши,
Ведь слишком рано!»

Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл,
И как-то в осень, и как-то в осень
Иду с дружком, гляжу — стоят,
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд —
Их было восемь.

Со мною — нож,
решил я: что ж,
Меня так просто не возьмёшь,
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать?
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда —
Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, —
Он эту кашу заварил
Вполне серьёзно, вполне серьёзно.
Мне кто-то на плечи повис,
Валюха крикнул: «Берегись!»
Валюха крикнул: «Берегись!»
Но было поздно.

За восемь бед — один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет —
Я там валялся, я там валялся,
Врач резал вдоль и поперёк,
Он мне сказал: «Держись, браток!»
Он мне сказал: «Держись, браток!» —
И я держался.

Разлука мигом пронеслась.
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, её — прощаю.
Её, как водится, простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Не извиняю.

Её, конечно, я простил,
Того, что раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Я повстречаю!

Владимир Высоцкий — Он был хирургом, даже нейро-

Он был хирургом, даже нейро-,
Хотя и путал мили с га,
На съезде в Рио-де-Жанейро
Пред ним все были мелюзга.

Всем, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей,
Но огромное это светило,
К сожалению, было еврей.

В науке он привык бороться.
И за скачком — всегда скачок!
Он одному, он одному первопроходцу
Поставил новый мозжечок.

Всем, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей,
Но огромное это светило,
К сожалению, было еврей.

Ольга Мажугина — На свете много профессий разных

На свете много профессий разных,
И все они людям нужны,
От самых простых и до самых важных,
Все они в жизни важны.
Вот, например, профессия врача.
Как жили люди без нее на свете?
Врачи нужны повсюду и всегда,
Чтоб росли здоровенькими дети.
Врач всех внимательно осмотрит и узнает,
Что у кого и где болит.
Ну а затем диагноз он поставит
И лишь потом начнет лечить.
Врач нужен всегда, нужен везде,
Чтобы спокойно жить на Земле.

Козьма Прутков — Отрывок из поэмы «Медик»

Лукавый врач лекарства ищет,
Чтоб тетке сторожа помочь,
Лекарства нет; в кулак он свищет,
А на дворе давно уж ночь.

В шкафу нет склянки ни единой,
Всего там к завтрашнему дню
Один конверт с сухой малиной
И очень мало ревеню.

Меж тем в горячке тетка бредит,
Горячкой тетушка больна…
Лукавый медик все не едет,
Давно лекарства ждет она!..

Огнем горит старухи тело,
Природы странная игра!
Повсюду сухо, но вспотела
Одна лишь левая икра…

Вот раздается из передней
Звонок поспешный динь-динь-динь,
Приехать бы тебе намедни!
А что?— Уж тетушке аминь!

«Помочь старухе нету средства» —
Так злобный медик говорит,—
«Осталось ли у ней наследство?
Кто мне заплатит за визит?».

Эдуард Асадов — Белые и черные халаты

Если б все профессии на свете
Вдруг сложить горою на планете,
То, наверно, у ее вершины
Вспыхнуло бы слово: «Медицина».

Ибо чуть не с каменного века
Не было почетнее судьбы,
Чем сражаться в пламени борьбы
За спасенье жизни человека.

Все отдать, чтоб побороть недуг!
Цель — свята. Но святость этой мысли
Требует предельно чистых рук
И в прямом и в переносном смысле.

Потому-то много лет назад
В верности призванию и чести
В светлый час с учениками вместе
Поклялся великий Гиппократ.

И теперь торжественно и свято,
Честными сердцами горячи,
Той же гордой клятвой Гиппократа
На служенье людям, как солдаты,
Присягают новые врачи.

Сколько ж, сколько на землей моей
Было их — достойнейших и честных;
Знаменитых и совсем безвестных
Не щадивших сердца для людей!

И когда б не руки докторов
Там, в дыму, в неходком лазарете,
Не было б, наверное, на свете
Ни меня и ни моих стихов…

Только если в благородном деле
Вдруг расчетец вынырнет подчас,
Это худо, ну почти как грязь
Или язва на здоровом теле.

Взятка всюду мелочно-гадка,
А в работе трепетной и чистой
Кажется мне лапою когтистой
Подношенье взявшая рука.

Нет, не гонорар или зарплату,
Что за труд положены везде,
А вторую, «тайную» оплату,
Вроде жатвы на чужой беде.

И, таким примером окрыленные
(Портится ведь рыба с головы),
Мзду берут уже и подчиненные,
Чуть ли не по-своему правы.

Благо в горе просто приучать:
Рубль, чтоб взять халат без ожиданья,
Няне — трешку, а сестрице — пять,
Так сказать «за доброе вниманье».

А не дашь — закаешься навек,
Ибо там, за стенкою больничной,
Друг твой или близкий человек
Твой просчет почувствует отлично…

Дед мой, в прошлом старый земский врач,
С гневом выгонял людей на улицу
За любой подарок или курицу,
Так что после со стыда хоть плачь!

Что ж, потомки позабыли честь?
Нет, не так! Прекрасны наши медики!
Только люди без высокой этики
И сегодня, к сожаленью, есть.

И когда преподношеньям скорбным
Чей-то алчный радуется взгляд,
Вижу я, как делается черным
Белый накрахмаленный халат.

Черным-черным, как печная сажа.
И халатов тех не заменить.
Не отчистить щетками и даже
Ни в каких химчистках не отмыть;

И нельзя, чтоб люди не сказали:
— Врач не смеет делаться рвачом.
Вы ж высокий путь себе избрали,
Вы же клятву светлую давали!
Иль теперь все это ни при чем?!

Если ж да, то, значит, есть причина
Всем таким вот хлестануть сплеча:
— Ну-ка прочь из нашей медицины,
Ибо в ней воистину стерильны
И халат, и звание врача!

Анатолий Форов — Врач

Я игрой своей довольна:
Я врачом была сегодня
Всем пилюли я давала,
Всем уколы прописала.
Только мама всё боялась,
На укол не соглашалась.
Говорила мне она:
«Я, дочурка, не больна».
Тут я маму осмотрела
И сказала: «Плохо дело,
Как ты, мама, ни крутись,
Без меня не обойтись.
А поскольку ты упряма,
Два укола надо, мама!

Эдуард Асадов — Ошибка

К нему приезжали три очень солидных врача.
Одна всё твердила о грыже и хирургии.
Другой, молоточком по телу стуча,
Рецепт прописал и, прощаясь, промолвил ворча
О том, что тут явно запущена пневмония.

А третий нашел, что банальнейший грипп у него,
Что вирус есть вирус. Всё просто и всё повседневно.
Плечо же болит вероятней всего оттого,
Что чистил машину и гвозди вколачивал в стену.

И только четвёртый, мальчишка, почти практикант,
На пятые сутки со «Скорой» примчавшийся
в полночь,
Мгновенно поставил диагноз: обширный инфаркт.
Внесли кардиограф. Всё точно: обширный инфаркт.
Уколы, подушки… Да поздно нагрянула помощь.

На пятые сутки диагноз… И вот его нет!
А если бы раньше? А если б все вовремя ведать?
А было ему только сорок каких-нибудь лет,
И сколько бы смог он ещё и увидеть и сделать!

Ошибка в диагнозе? Как? Отчего? Почему?!
В ответ я предвижу смущенье, с обидой улыбки:
— Но врач — человек! Так неужто, простите, ему
Нельзя совершить, как и всякому в мире, ошибки?!

Не надо, друзья. Ну к чему тут риторика фраз?
Ведь честное слово, недобрая это дорога!
Минёр ошибается в жизни один только раз,
А сколько же врач? Или всё тут уж проще намного?!

Причины? Да будь их хоть сотни, мудрёных мудрей,
И всё же решенье тут очень, наверно, простое:
Минёр за ошибку расплатится жизнью своей,
А врач, ошибаясь, расплатится жизнью чужою.

Ошибка — конец. Вновь ошибка, и снова — конец!
А в мире ведь их миллионы, с судьбою плачевной,
Да что миллионы, мой смелый, мой юный отец,
Народный учитель, лихой комиссар и боец,
Когда-то погиб от такой вот «ошибки» врачебной.

Не видишь решенья? Возьми и признайся: — Не знаю! —
Талмуды достань иль с другими вопрос обсуди.
Не зря ж в Гиппократовой клятве есть фраза такая:
«Берясь за леченье, не сделай беды. Не вреди!»

Бывает неважной швея или слабым рабочий,
Обидно, конечно, да ладно же, всё нипочем,
Но врач, он не вправе быть слабым иль так, между
прочим,
Но врач, он обязан быть только хорошим врачом!

Да, доктор не бог. Тут иного не может быть мненья.
И смерть не отменишь. И годы не сдвинутся вспять.
Но делать ошибки в диагнозах или леченье —
Вот этих вещей нам нельзя ни терпеть, ни прощать!

И пусть повторить мне хотя бы стократно придётся:
Ошибся лекальщик — и тут хоть брани его век,
Но в ящик летит заготовка. А врач ошибётся,
То «в ящик сыграет», простите, уже человек!

Как быть? А вот так: нам не нужно бумаг и подножья
Порой для престижа. Тут главное — ум и сердца,
Учить надо тех, в ком действительно искорка божья,
Кто трудится страстно и будет гореть до конца!

Чтоб к звёздам открытий взмыть крыльям, бесстрашно
звенящим,
Пускай без статистик и шумных парадных речей
Дипломы вручаются только врачам настоящим
И в жизнь выпускают одних прирождённых врачей.

Чтоб людям при хворях уверенно жить и лечиться,
Ищите, ребята, смелее к наукам ключи.
У нас же воистину есть у кого поучиться,
Ведь рядом же часто первейшие в мире врачи.

Идите же дальше! Сражайтесь упрямо и гибко.
Пусть счастьем здоровья от вашего светит труда!
Да здравствует жизнь! А слова «роковая ошибка»
Пусть будут забыты уверенно и навсегда!

Саша Черный — Городская сказка

Профиль тоньше камеи,
Глаза как спелые сливы,
Шея белее лилеи
И стан как у леди Годивы.

Деву с душою бездонной,
Как первая скрипка оркестра,
Недаром прозвали мадонной
Медички шестого семестра.

Пришел к мадонне филолог,
Фаддей Симеонович Смяткин.
Рассказ мой будет недолог:
Филолог влюбился по пятки.

Влюбился жестоко и сразу
В глаза ее, губы и уши,
Цедил за фразою фразу,
Томился, как рыба на суше.

Хотелось быть ее чашкой,
Братом ее или теткой,
Ее эмалевой пряжкой
И даже зубной ее щеткой!..

«Устали, Варвара Петровна?
О, как дрожат ваши ручки!»-
Шепнул филолог любовно,
А в сердце вонзились колючки.

«Устала. Вскрывала студента:
Труп был жирный и дряблый.
Холод… Сталь инструмента.
Руки, конечно, иззябли.

Потом у Калинкина моста
Смотрела своих венеричек.
Устала: их было до ста.
Что с вами? Вы ищете спичек?

Спички лежат на окошке.
Ну, вот. Вернулась обратно,
Вынула почки у кошки
И зашила ее аккуратно.

Затем мне с подругой достались
Препараты гнилой пуповины.
Потом… был скучный анализ:
Выделенье в моче мочевины…

Ах, я! Прошу извиненья:
Я роль хозяйки забыла —
Коллега! Возьмите варенья,-
Сама сегодня варила».

Фаддей Симеонович Смяткин
Сказал беззвучно: «Спасибо!»
А в горле ком кисло-сладкий
Бился, как в неводе рыба.

Не хотелось быть ее чашкой,
Ни братом ее и ни теткой,
Ни ее эмалевой пряжкой,
Ни зубной ее щеткой!

Николай Добронравов — Доктор Айболит

Кто там плачет жалобно: «Ой, бо-бо! Болит!
Помоги, пожалуйста, доктор Айболит!»
Девочки и мальчики! Вот он к нам спешит…
«Что случилось?» – спросит нас доктор Айболит.

Лечит добрый доктор наш взрослых и детей,
Маленьких проказников и больших зверей.
К нам ко всем на выручку он с утра спешит,
Лучший из волшебников – доктор Айболит.

Хрю-хрю-хрюшка бедная не скулит – хрипит…
Хрю-хрю-хрю-хрюнический у неё бронхит.
Гор-гор-гор – у горлицы горлышко болит…
Всех на свете вылечит доктор Айболит!

Снилось, снилось, снилось нам, что почти без сил
С Нила, с Нила, с Нила к нам прибыл крокодил.
Говорил он доктору: «Доктор, пожалей!
И микстуры сладенькой полведра налей!»

С Северного полюса телефон звонит.
Плачут мишки белые: «Ой, бо-бо! Болит!
Океан в волнении: стонет рыба-кит…
Всех на свете вылечит доктор Айболит!

Станут все здоровыми, будет аппетит.
Всех на свете вылечит доктор Айболит.
Каждый скажет доктору: «Больше не болит!»
Скажут все: «Да здравствует доктор Айболит!».

Саша Черный — В операционной

В коридоре длинный хвост носилок…
Все глаза слились в тревожно-скорбный
взгляд, —
Там, за белой дверью, красный ад:
Нож визжит по кости, как напилок, —
Острый, жалкий и звериный крик
В сердце вдруг вонзается, как штык…
За окном играет майский день.
Хорошо б пожить на белом свете!
Дома — поле, мать, жена и дети, —
Всё темней на бледных лицах тень.

А там, за дверью, костлявый хирург,
Забрызганный кровью, словно пятнистой вуалью,
Засучив рукава,
Взрезает острой сталью
Зловонное мясо…
Осколки костей
Дико и странно наружу торчат,
Словно кричат
От боли.
У сестры дрожит подбородок,
Чад хлороформа — как сладкая водка;
На столе неподвижно желтеет
Несчастное тело.
Пскович-санитар отвернулся,
Голую ногу зажав неумело,
И смотрит, как пьяный, на шкап…
На полу безобразно алеет
Свежим отрезом бедро.
Полное крови и гноя ведро…
За стёклами даль зеленеет —
Чета голубей
Воркует и ходит бочком вдоль карниза.
Варшавское небо — прозрачная риза
Всё голубей…

Усталый хирург
Подходит к окну, жадно дымит папироской,
Вспоминает родной Петербург
И хмуро трясёт на лоб набежавшей причёской:
Каторжный труд!
Как дрова, их сегодня несут,
Несут и несут без конца…

Белла Ахмадулина — Озноб

Хвораю, что ли, — третий день дрожу,
как лошадь, ожидающая бега.
Надменный мой сосед по этажу
и тот вскричал:
— Как вы дрожите, Белла!

Но образумьтесь! Странный ваш недуг
колеблет стены и сквозит повсюду.
Моих детей он воспаляет дух
и по ночам звонит в мою посуду.

Ему я отвечала:
-Я дрожу
все более — без умысла худого.
А впрочем, передайте этажу,
что вечером я ухожу из дома.

Но этот трепет так меня трепал,
в мои слова вставлял свои ошибки,
моей ногой приплясывал, мешал
губам соединиться для улыбки.

Сосед мой, перевесившись в пролет,
следил за мной брезгливо, но без фальши.
Его я обнадежила:
— Пролог
вы наблюдали. Что-то будет дальше?

Моей болезни не скучал сюжет!
В себе я различала, взглядом скорбным,
мельканье диких и чужих существ,
как в капельке воды под микроскопом.

Все тяжелей меня хлестала дрожь,
вбивала в кожу острые гвоздочки.
Так по осине ударяет дождь,
наказывая все ее листочки.

Я думала: как быстро я стою!
Прочь мускулы несутся и резвятся!
Мое же тело, свергнув власть мою,
ведет себя свободно и развязно.

Оно все дальше от меня! А вдруг
оно исчезнет вольно и опасно,
как ускользает шар из детских рук
и ниточку разматывает с пальца?

Все это мне не нравилось.
Врачу
сказала я, хоть перед ним робела:
— Я, знаете, горда и не хочу
сносить и впредь непослушанье тела.

Врач объяснил:
-Ваша болезнь проста.
Она была б и вовсе безобидна,
но ваших колебаний частота
препятствует осмотру — вас не видно.

Вот так, когда вибрирует предмет
и велика его движений малость,
он зрительно почти сведен на нет
и выглядит, как слабая туманность.

Врач подключил свой золотой прибор
к моим предметам неопределенным,
и острый электрический прибой
охолодил меня огнем зеленым.

И ужаснулись стрелка и шкала!
Взыграла ртуть в неистовом подскоке!
Последовал предсмертный всплеск стекла,
и кровь из пальцев высекли осколки.

Встревожься, добрый доктор, оглянись!
Но он, не озадаченный нимало,
провозгласил:
— Ваш бедный организм
сейчас функционирует нормально.

Мне стало грустно. Знала я сама
свою причастность к этой высшей норме.
Не умещаясь в узости ума,
плыл надо мной ее чрезмерный номер.

И, многозначной цифрою мытарств
наученная, нервная система,
пробившись, как пружины сквозь матрац,
рвала мне кожу и вокруг свистела.

Уродующий кисть огромный пульс
всегда гудел, всегда хотел на волю.
В конце концов казалось: к черту! Пусть
им захлебнусь, как Петербург Невою!

А по ночам — мозг навострится, ждет.
Слух так открыт, так взвинчен тишиною,
что скрипнет дверь иль книга упадет,
и — взрыв! и — все! и — кончено со мною!

Да, я не смела укротить зверей,
в меня вселенных, жрущих кровь из мяса.
При мне всегда стоял сквозняк дверей!
При мне всегда свеча, вдруг вспыхнув, гасла!

В моих зрачках, нависнув через край,
слезы светлела вечная громада.
Я — все собою портила! Я — рай
растлила б грозным неуютом ада.

Врач выписал мне должную латынь,
и с мудростью, цветущей в человеке,
как музыку по нотным запятым,
ее читала девушка в аптеке.

И вот теперь разнежен весь мой дом
целебным поцелуем валерьяны,
и медицина мятным языком
давно мои зализывает раны.

Сосед доволен, третий раз подряд
он поздравлял меня с выздоровленьем
через своих детей и, говорят,
хвалил меня пред домоуправленьем.

Я отдала визиты и долги,
ответила на письма. Я гуляю,
особо, с пользой делая круги.
Вина в шкафу держать не позволяю.

Вокруг меня — ни звука, ни души.
И стол мой умер и под пылью скрылся.
Уставили во тьму карандаши
тупые и неграмотные рыльца.

И, как у побежденного коня,
мой каждый шаг медлителен, стреножен.
Все хорошо! Но по ночам меня
опасное предчувствие тревожит.

Мой врач еще меня не уличил,
но зря ему я голову морочу,
ведь все, что он лелеял и лечил,
я разом обожгу иль обморожу.

Я, как улитка в костяном гробу,
спасаюсь слепотой и тишиною,
но, поболев, пощекотав во лбу,
рога антенн воспрянут надо мною.

О звездопад всех точек и тире,
зову тебя, осыпься! Пусть я сгину,
подрагивая в чистом серебре
русалочьих мурашек, жгущих спину!

Ударь в меня, как в бубен, не жалей,
озноб, я вся твоя! Не жить нам розно!
Я — балерина музыки твоей!
Щенок озябший твоего мороза!

Пока еще я не дрожу, о, нет,
сейчас о том не может быть и речи.
Но мой предусмотрительный сосед
уже со мною холоден при встрече.

Маленький человек у врача на экране

Маленький человек у врача на экране,
Плавает, зевает и машет ручкой.
Может быть передает привет маме,
Или машет врачу: убери эту штучку!
Врач продолжает крутить «штучкой»:
Нужно все рассмотреть, замерить.
Эх, рассказал бы стишок лучше,
Я уже слышу, хоть трудно поверить.
Хотите узнать, кто я? Девочка, мальчик?
А я вот возьму, повернусь к вам попой!
Ну что обманул я ваш умный датчик?
Я просто стесняюсь, мы ж мало знакомы.
Родители, вы не волнуйтесь напрасно,
Я славный малыш, у меня все отлично!
А скоро все будет еще прекрасней,
Когда я смогу улыбнуться вам лично!

Вы дарите здоровье очень многим

Вы дарите здоровье очень многим, –
Ведь мало кто ни разу не болел,
И вы, врачи, для нас как будто боги,
Но, к счастью, не на небе – на земле,
Спасибо вам за то, что нас спасая,
Вы трудитесь без отдыха и сна,
Пусть ваш энтузиазм не угасает
И пусть в душе всегда цветет весна!

Много есть профессий разных

Много есть профессий разных,
Ну а врач их всех важней.
При рождении нас встречает,
От болезней избавляет.
Врач необходим всегда:
Лечит грипп и скарлатину,
И ветрянку, и ангину.
Всех врачей не перечесть:
Педиатр и стоматолог,
Лор, хирург и офтальмолог
В жизни каждому нужны.
Медик в трудную минуту
Всем больным окажет помощь.
Забинтует, успокоит,
Обезболит, мазь наложит.
И укол поставит быстро,
Если очень нужно будет.
И послушает, посмотрит.
Медик очень нужен людям.

Всем, кто служит медицине

Всем, кто служит медицине,
От души хотим сказать
Слово главное «Спасибо»
И здоровья пожелать,
Дальше людям помогайте,
Труд зачтется вам сполна,
Никогда не унывайте,
Вам удача лишь нужна!

Докторам и санитаркам
Пусть живется очень ярко!
Медсестра ты или врач —
Будет много пусть удач!
И к надевшим всем халаты,
И к вошедшим всем в палаты,
Будет жизнь пусть справедлива,
Ласкова и терпелива!

Работники любимой медицины,
Врачи, медсестры, чудо-фельдшера,
Вас ставим мы на пьедестал почета,
Для нас вы просто – супер мастера!
Вы заслужили пожеланье –
Живите здраво сотни лет,
Пусть будет счастливо сознанье,
И в душах негасимый свет!

У школьного врача ответственна работа

У школьного врача ответственна работа,
И каждый ученик вниманьем окружен.
Обязанность твоя – терпенье и забота,
И только летом наступает «несезон».

Врачи помогают

Врачи помогают
И взрослым, и детям,
Как самые добрые
Люди на свете.
Врачи облегчают
Страданья вокруг.
За это «спасибо»
Скажи им, мой друг!

Вы дали клятву Гиппократа

Вы дали клятву Гиппократа,
На бесконечный славный бой,
И обещанье ваше свято –
Борьба с болезнею любой.

Готовы всем прийти на помощь,
Души частицу подаря.
И, несмотря на жизни скорость,
Сердца ваши всегда горят.

Другим вы дарите лишь веру,
Вселяя бодрость в тело, дух.
И, кажется, манит победа,
Под силой ваших хрупких рук.

Слава, слава докторам

Слава, слава докторам,
Санитаркам, фельдшерам,
Всем медсестрам, окулистам,
Акушерам, протезистам,
Стоматологам и лорам,
Славу мы поем всем хором.
Даже если кто здоров,
Жизнь ведь начал с докторов!
Их заботливые руки
Облегчали мамам муки,
Чтобы мы могли родиться.
Не дай Бог нам простудиться,
Подхватить бронхит иль грипп
— Сразу вспомним мы о них!
Вам про них расскажет каждый,
Как умелы и отважны;
Как окутают вниманьем,
Чтоб улучшить состоянье;
Как борясь за жизнь людей,
Забывают о своей.
Дали клятву Гиппократа,
Ей верны в работе свято.
Слава, слава докторам!
Низко кланяемся вам.

Профессии нужней нам просто не сыскать

Профессии нужней
Нам просто не сыскать!
Пусть нелегка дорога,
Но вы даны от бога
Лечить и врачевать!
Так что вам пожелать?
Пусть только дружбу вам несет,
Удачу всем теперь,
И с благодарностью пусть в дверь
Больные вам стучат!
И пусть «спасибо» говорят.
И вы всегда им будьте рады.
И с расстановкой, с толком
Желаем, без сомнения,
К работе — настроения,
И новое к работе рвение,
Кому — к окладу прибавление,
Кому — по службе повышение!
Творить, лечить и врачевать!

Вы дарите здоровье пациентам

Вы дарите здоровье пациентам,
Ведь нет таких, кто б вовсе не болел.
Лекарствами иль с острым инструментом,
Вы боретесь за жизнь на всей Земле.
Спасибо вам за все — людей спасенье,
За труд тяжелый с помощью всегда.
Пусть не покидает вдохновенье
И не постучится к вам беда!

Врач

автор: Пирожков Колобок

Позвала клятва Гиппократа

Когда то в путь,

И вот теперь за все расплата

И не свернуть.

Идти так тяжко и так горек

Судьбы урок,

Но все глядит с больничных коек

Страданья бог.

Не навреди, звучала фраза 

В моих ушах,

Но если б можно было сразу 

Из пешки в шах,

Чтоб жили матери и дети,

Без всяких бед,

Я отдал сам бы все на свете,

Пролив свой свет.

И подарить больным здоровье

На весь их век,

Но сердце обливалось кровью,

Я человек.

Я просто смертный,но ниспослан

Самой судьбой

За вас бороться мне не поздно,

Не кончен бой.

Стихи — Студенты

Однажды в доме старой бабки
Нашли студентов двух в подкладке
Костюмов старых, а они
Лежали в комнате одни.

На койках странно шевелились,
На волю выбраться просились.
Они шептали так отчаянно,
А их заметили случайно.

И, вот, едва живые «спицы»,
На «скорой» отвезли в больницу.
И старый доктор без прикрас
Услышал горестный рассказ.

Мы ели все всегда немножко,
Еда у нас – хлеб, да картошка,
А, если вдруг найдется мясо,
Наступит миг святого часа!

Увы – закончились запасы…

Автор: Хантер

Катюша — врач

автор:Белоусова Надежда Семеновна

У Катюшки строгий вид.
— Что у вас? Живот болит?
Вам бы надо подлечиться,
Есть для этого больница.
Пропишу я вам таблетки.
Они сладки, как конфетки.
Наша Катя будет врач.
Пожелаем ей удач.